Была Родезией, а стала — Зимбабве: история превращения из процветающей республики в банановую

Весь мир считал режим правления белого меньшинства расистским, но его падение сделало жизнь в стране только хуже.

Современная Республика Зимбабве на юге Африки давно превратилась в страну-мем, некое олицетворение типичного представителя «третьего мира». С экономикой здесь дела настолько плохи, что даже от собственной валюты отказались — настолько она обесценилась. А голод и холера в Зимбабве — не что-то полузабытое средневековое, а часть повседневности.

Страной 37 лет правил диктатор Роберт Мугабе: переписывая конституцию, подтасовывая итоги выборов, уничтожая трущобы с бедняками и отбирая фермы у владельцев с неподходящим цветом кожи. До прихода ко власти Мугабе возглавлял борьбу против Родезии — существовавшей в Холодную войну непризнанной республики на месте современного Зимбабве.

Родезией фактически управляло белое меньшинство населения, что шло вразрез с политическими трендами послевоенного мира: антиколониализмом, верой в равенство рас и грандиозный потенциал стран «третьего мира». Поэтому и на Западе, и в странах Восточного блока Родезию изображали как нечто среднее между рабовладельческой плантацией и нацистским концлагерем. Родезия и её лидер Иан Смит стали одними из любимых мишеней советского агитпропа. Над частотой «прожарок» африканской республики в СМИ даже иронизировали юмористы.

Основные источники статьи:

• Жаров А.В. «Уроки чёрного бунтаря Чикеремы»;
• Карамаев С.А. «Родезия: неизвестная страна»;
  

• Карамаев С.А. «Белый и чёрный расизм в Родезии»;

• Коновалов И.К. «Южная Родезия: война в буше»;

• Коцюбинский Д.А. «Сумерки нацлидеров. Роберт Мугабе: очень суверенный демократ»;

• Панов С.В. «Отвергнутая страна: война в родезийском буше»;

• Смит И. «Я готов бороться за мою страну».

Переселенцы из Великобритании пришли на территорию современного Зимбабве в конце 19 века. Английский бизнесмен и политик Сесил Родс получил от британской короны разрешение для своей компании на исследование земель между реками Замбези и Лимпопо и разработку их природных богатств.

На интересовавшей Родса территории не существовало сколько-нибудь развитой культуры или полноценных государств. Там пришлые кочевники матабелы (ндебеле) третировали племена оседлых земледельцев шона. Отношения между этими народами напоминали те, что существовали в мире «Песни льда и огня» Джорджа Мартина между дотракийцами и лхазарянами. Воинственные матабелы презирали миролюбивых шона, называя тех «собаками-землеедами». Кочевники регулярно нападали на селения соседей и уводили их в рабство.

С переселенцами из Великобритании матабелы поначалу воевать не хотели. Однако всё «испортили» шона. Многие оседлые племена добровольно соглашались работать на белых, ведь британцы могли их защитить от агрессивных соседей. Кочевников это приводило в ярость: с их точки зрения пришельцы отбирали у матабелов законную собственность — их «собак-землеедов».

В 1890-х кочевники дважды восставали против британцев. Оба бунта колонисты подавили, после чего в их отношениях с туземцами снова наступил непрочный мир. Но память о восстаниях дала начало туземной легенде о героической «чимуренге» — освободительной войне против белых захватчиков. Причём в середине 20 века этот миф приобрёл популярность и среди шона — даже несмотря на то, что «освободительная война» ставила целью их порабощение.

На рубеже 19 и 20 веков белые поселенцы самостоятельно осваивали новые земли, организовывали там самоуправление и выстраивали отношения с туземцами. Территорию назвали в честь основателя — Родезией, а её столицу — Солсбери, в честь тогдашнего британского премьера. Долгое время это владение Соединённого Королевства не имело однозначного юридического статуса.

Освоение Родезии сильно отличалось от британской колонизации Северной Америки или Австралии. Сюда не бежали от нищеты и долгов, не ссылали преступников и здесь не искали приюта гонимые сектанты. Компания Родса BSAC предъявляла жёсткие требования к желающими жить на своих землях. Поэтому первым поколением белых родезийцев стали образованные и законопослушные богачи и выходцы из среднего класса.

Лишь в октябре 1923 года Лондон определил будущее Родезии. Колонисты на референдуме отказались присоединиться к Южно-Африканскому Союзу (будущей Южно-Африканской Республике). Тогда территория получила особый статус самоуправляющегося владения со своей конституцией.

Родезия не стала полноценным доминионом британской короны по образцу Канады, Новой Зеландии или Австралии. Колонисты восприняли это равнодушно, даже не подозревая, как это ружьё Чехова выстрелит по ним в 1960-е годы.

Куда больше белые родезийцы заботились о благополучной жизни на своей новой родине. И несколько десятилетий страна процветала. Основу её экономики составляли фермерские хозяйства. Чай, табак, вина и говядина из этой страны считались одними из лучших во всём мире. Их экспортировали далеко за пределы Африки. Развивалась и добывающая промышленность.

В страну прибывало всё больше иммигрантов из Старого Света. В конце 1920-х годов здесь жили уже почти 40 тысяч белых, ко Второй мировой войне — больше 150 тысяч, к началу 1960-х годов — около 250 тысяч. Родезия стала настоящим плавильным котлом для выходцев из разных европейских государств: не только Соединённого Королевства, но и Греции, Португалии, Италии и других.

Однако именно культура Соединённого Королевства стала стержнем для молодой нации. По британскому образцу здесь ещё в конце 19 века действовал свой парламент и политические партии, проводились выборы. Избирательное право ограничивало сразу несколько цензов: образовательный, имущественный и половой (всеобщее право голоса в самой Великобритании появилось только после Первой мировой войны).

Расовая принадлежность сама по себе формально цензом не являлась. Однако подавляющее большинство туземцев существовавшим требованиям не соответствовали. Первоначально коренные жители из-за этого не страдали: жившие при родоплеменном строе шона и матабелы с трудом понимали, что такое выборы, партии и парламент. Но по мере развития Родезии всё больше туземцев перенимали европейский образ жизни и требовали демократических реформ.

Нередко между Родезией и ЮАР времён апартеида ставят знак равенства. Дескать, и там, и там правили белые расисты, всячески угнетая коренных жителей. Однако общины выходцев из Европы в двух этих соседних странах между собой сильно отличались. Непохожими были и созданные ими государства. Неслучайно родезийцы на референдуме 1923 года отказались войти в состав Южной Африки.

Костяк белых в ЮАР составляли африканеры — потомки переселившихся ещё в 17-18 веках выходцев из Нидерландов, Франции и Германии. Их мировоззрение характеризовали консервативный мистицизм, фанатичный протестантизм и презрение к коренным африканцам. Всё это в начале 20 века отчасти переняли их номинальные победители — местные переселенцы из Соединённого Королевства.

При этом африканерский национализм исторически носил антибританский характер. Сказывалась память о двух кровопролитных англо-бурских войнах на стыке 19 и 20 веков. Поэтому во времена обеих мировых войн южноафриканские правые яростно сопротивлялись участию ЮАС как британского доминиона в этих конфликтах.

Белые родезийцы же воспринимали Великобританию как свою историческую родину. Они с готовностью участвовали на стороне империи и в Первой, и во Второй мировых войнах.

В сравнении с африканерами родезийцев не одолевали религиозные и национальные предрассудки. Коренные жители Родезии никогда не страдали от абсурдной бытовой дискриминации, которой так «славился» южноафриканский апартеид. На значительной части страны сохранялись самоуправление туземцев и традиционные племенные порядки.

Власти Родезии осознавали культурную пропасть между коренными жителями и переселенцами. Они стремились не законсервировать её, как в Южной Африке, но преодолеть через планомерное развитие всей страны. Такая стратегия требовала времени, а давать его родезийцам не собирались ни радикальные движения туземцев, ни власти метрополии.

В 1960-х над Африкой, по выражению британского премьера Гарольда Макмиллана, «подули ветра перемен». Одна за другой владения Великобритании, Франции и других европейских стран начали получать независимость.

Процесс деколонизации проходил слишком поспешно. Правительства западных стран давали вольную бывшим колониям во многом потому, что методами 19 века там хозяйничать было уже нельзя. Реальная же готовность новых независимых республик к самостоятельности волновала мало кого.

Южная Родезия оказалась в парадоксальной ситуации. С одной стороны, и в экономическом, и в политическом отношениях она выглядела самодостаточнее в качестве суверенного государства, чем условная Уганда или Сьерра-Леоне. С другой — её порядки в условиях «ветра перемен» выглядели рудиментом колониальной системы. При этом Родезия не имела необходимого для легальной самостоятельности статуса доминиона британской короны.

В конце 1950-х метрополия попыталась решить ситуацию через компромисс. Южную Родезию вместе с двумя соседними «обычными» колониями, Северной Родезией и Ньяслендом, объединили в Центрально-Африканскую федерацию. В 1964 году этот искусственный союз развалился. Тогда лейбористское правительство в Лондоне ультимативно потребовало от Солсбери провести выборы на основе всеобщего избирательного права и передать власть туземцам. Хотя эти требования поддержали далеко не все британские политики.

Фактически речь шла о демонтаже сложившегося за 70 лет родезийского самоуправления и замене его на промарксистскую диктатуру. Ведь лучшими выразителями туземных интересов лейбористские власти Великобритании считали два леворадикальных движения c похожими названиями: ZAPU (Zimbabwe African People's Union — Зимбавийский африканский народный союз) и ZANU (Zimbabwe African National Union — Зимбавийский африканский национальный союз). Обе организации использовали насильственные методы борьбы.

Корень противоречий между ZAPU и ZANU лежал в застарелой межплеменной вражде. Первые представляли матабелов, а вторые — шона. При этом матабельская организация позиционировала себя как просоветскую и марксистско-ленинскую, а шона — как прокитайскую и маоистскую. Обе партии располагали своими ополчениями боевиков.

Левых радикалов поддерживали далеко не все туземцы. Многих устраивала жизнь и при «расистах» из Солсбери. Однако в Лондоне это предпочитали не замечать.

В начале 1960-х годов отношения между Великобританией и Родезией напоминали Холодную войну. Истеблишмент в метрополии смотрел на колонистов как на горстку застрявших в 19 веке расистов-плантаторов. Родезийцы же считали, что власти на исторической родине — предатели и пособники коммунистов. Британский премьер-лейборист Гарольд Уилсон даже рассматривал возможность вооружённой операции против Солсбери, но его отговорили собственные генералы.

Колонисты же понимали, что передавать власть им придётся не абстрактному «большинству», а двум конкретным партиям, совершенно не стремящимся к компромиссам. Родезийцы видели, к чему «власть большинства» приводила в деколонизированных странах. В Конго, Кении, Танзании, Уганде и других африканских государствах переселенцы из Европы и Азии массово лишались имущества и работы. Нередко новые власти теперь уже независимых стран прямо выгоняли всех оставшихся европейцев, арабов и индусов за границу. Часто случались и погромы некоренного населения, которых туземцы обвиняли во всех смертных грехах.

Родезийские либералы предлагали реформы: смягчить избирательные цензы, ввести квоты для коренного населения в парламенте. Но в обществе возобладали другие настроения. В 1962 году на парламентских выборах победили объединённые консервативные силы — «Родезийский фронт» (Rhodesian Front).

В 1964 году лидером правящей партии и премьер-министром стал отставной военный лётчик Иан Смит — тот самый «головорез» из репризы Жванецкого. Новый глава правительства последовательно выступал против любых уступок метрополии и переговоров с экстремистами. Он отстаивал пользу и справедливость существовавших в Родезии порядков. Их Смит преподносил не как дискриминацию, но как меритократию, «власть достойных».

Оппоненты, правда, уличали политика в двойных стандартах. Туземцев он призывал опираться на свои силы и не бояться конкурировать с европейцами. А по отношению к белым фермерам и рабочим Смит вёл социально ориентированную политику, раздавая субсидии и вводя твёрдые зарплаты на производстве.

Позитивная дискриминация белых имела место в Родезии. Но и расистом Смита назвать было нельзя. Не зафиксировано ни одного высказывания политика, где он, так или иначе, высказывался о расовом превосходстве белых. Родезийский премьер поддерживал тесный контакт с туземной племенной знатью и не чурался консультаций с умеренными оппонентами. Не был он и диктатором: все 15 лет правления Смита в Родезии действовали оппозиционные силы, проходили конкурентные выборы, а ключевые решения утверждались на референдумах.

Важнейшими для недолгой родезийской истории стали плебисциты 5 ноября 1965 года и 20 июня 1969 года. На них большинство избирателей сначала высказались за одностороннее провозглашение независимости, а затем — в пользу окончательного разрыва с Великобританией и провозглашения республики.

Родезия не располагала статусом полноправного доминиона и поэтому юридически не могла самостоятельно провозглашать независимость. Это давало правительству в Лондоне формальные основания рассматривать произошедшее в Солсбери как мятеж, а правительство Смита — как бунтовщиков.

С Великобританией, так или иначе, согласилось всё мировое сообщество: суверенитет Родезии юридически не признало ни одно государство, даже её ближайшие партнёры из «апартеидной» ЮАР. В ноябре 1965 Совбез ООН осудил провозглашение независимости «расистским режимом Родезии» и призвал все страны отказаться от его поддержки. Против правительства в Солсбери ввели широкий пакет санкций.

Внешнее давление на родезийские власти развязало руки вооружённой оппозиции. В 1964 году ZANU и ZAPU начали партизанскую войну против правительства, окрестив её «Второй Чимуренгой». Боевики не сдерживали себя в методах: они нападали на мирных жителей разной расовой принадлежности, уничтожали деревни, устраивали взрывы в городах, сбивали гражданские самолёты. Многие полевые командиры разочаровывались в борьбе и переходили на сторону правительства.

Но для мирового сообщества ZANU и ZAPU оставались справедливыми «национально-освободительными движениями». Соседние страны (сначала Замбия, затем — Ботсвана, потом — Мозамбик) предоставляли мятежникам приграничные территории для перегруппировки и создания тренировочных лагерей. Советский Союз, Китай и их сателлиты исправно поставляли боевикам оппозиции оружие и военных специалистов.

Родезию в войне поддерживали (негласно и ограниченно) только ЮАР и Португалия (до 1975 года, пока соседний Мозамбик оставался владением Лиссабона). Главными козырями правительства в Солсбери оставались высокие выучка и моральный дух их войск. За всю «Войну в зарослях» (так её называли сами родезийцы) боевики ZANU и ZAPU так и не нанесли лоялистам ни одного существенного поражения.

На стороне непризнанной республики сражалось несколько тысяч добровольцев из США и европейских стран. Но куда больше там служило собственно коренных африканцев. В конце войны туземные части свели в отдельную вспомогательную армию «Копьё народа» под командованием бывшего повстанческого вожака Ндабаниги Ситоле.

Даже в лучшие времена для европейской общины Родезии её численность едва превышала 7% от общего населения. Местные армия и полиция никак не могли быть полностью «белыми». Исключительно европейцами комплектовались только элитный полк лёгкой пехоты и войсковой спецназ.

В конце 1970-х годов стало очевидным, что правительство в Солсбери выигрывает битвы и проигрывает войну. У Родезии не оставалось ресурсов продолжать боевые действия, уже унёсшие жизни более 20 тысяч одних мирных граждан. Бюджетный дефицит, отток белого населения из страны и давление союзников из ЮАР вынудило Смита пойти на реформы.

В июне 1978 года начало работу временное правительство. Смит добровольно уступил премьерскую должность лидеру гражданской оппозиции — темнокожему протестантскому епископу Абелю Музореве. Переходные власти разработали обновлённый проект конституции. У государства появлялось двойное название Зимбабве—Родезия и новая официальная символика. Вводилось также всеобщее избирательное право, чему так долго противились родезийские консерваторы. Новую конституцию подавляющим большинством голосов (85,3%) приняли на референдуме в январе 1979 года.

Эти меры могли быть достаточными в начале 1960-х годов, но для своего времени они явно запоздали. Лидеры ZANU и ZAPU Роберт Мугабе и Джошуа Нкомо заявили, что реформы не отвечают интересам туземного населения страны и не означают окончания вооружённой борьбы. Их поддержали СССР и Китай: под давлением Москвы и Пекина Совбез в марте 1978 года в ООН осудили любые попытки «нелегитимного расистского режима» сохранить власть в Родезии. Недостаточными родезийские реформы посчитали и в Лондоне.

В итоге Музорева уступил внешнеполитическому давлению. В конце 1979 года новое правительство пошло на переговоры с лидерами ZANU и ZAPU. Подписанный при посредничестве британских властей договор предусматривал и новые всеобщие выборы при участии вооружённой оппозиции.

Анонсированное голосование состоялось в феврале 1980 года. Большинство избирательных участков контролировали боевики-леворадикалы, что сказалось на результатах. ZANU и ZAPU вместе набрали почти 90% голосов. Но у маоистов «наблюдать» за выборами получилось лучше, чем у марксистов. ZANU получил почти в три раза больше голосов, их лидер Роберт Мугабе стал премьер-министром и фактическим диктатором страны теперь уже с названием Зимбабве.

Мугабе несколько раз переписывал конституцию, проводил переходящие в геноцид репрессии и строил концлагеря для оппонентов, показательно не трогая наиболее авторитетных бывших противников вроде Смита, Мурозевы или Ситоле. Своей непродуманной экономической политикой в левопопулистском духе Мугабе довёл некогда богатую страну до нищеты. В 2000-х годах у немногих оставшихся в Зимбабве белых фермеров отобрали всю собственность (дискриминационные меры отменили только в 2018 году).

Мугабе находился у власти 37 лет: в ноябре 2017 года его свергли собственные соратники. Спустя два года экс-диктатор скончался в эмиграции. Зимбабве остаётся одной из беднейших стран планеты (160-ой показатель душевого валового внутреннего продукта по покупательной способности по оценке МВФ).

Иан Смит не покинул страну. После ухода из власти он оставался непримиримым критиком правления Мугабе. В 2005 году Смита не стало.

Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

#истории #африка #политика #лонгриды #лигаавторов